Алая зарница возвестила миру, что скоро придёт рассвет.
Эйрис сидел на Железном Троне, повернув голову на восток, но глаза его были закрыты – король явно был где-то за пределами Королевской Гавани. Поза Таргариена была привычной всем и каждому – он сидел на троне свободно, спокойно, так, словно делал всему мир одолжение уже одним фактом своего присутствия в Тронном Зале. Рукава тёмного камзола скрывали бинты на предплечьях, но одежда не могла скрыть болезненной худобы Короля – казалось, что Эйрис – ходячий скелет. Впавшие щёки, тонкие костлявые пальцы, угловатость когда-то пропорциональной фигуры – Таргариен походил на тень себя самого.
Только вот перед глазами у него постоянно плясало пламя.
Король открыл глаза, обвёл потускневшим взглядом Тронный Зал. Желание сжечь дотла эту проклятую крепость, а вместе с ней – и весь Вестерос было просто неудержимым. Эйрис знал, что где-то в замке есть его жена и сын – но какое ему было дело до Рейлы и Рейгара? Никакого.
Ни-ка-ко-го.
А ещё он бы выжег в пепел, в воспоминания весь сумеречный Дол – вместе со всеми его обитателями. И ему было категорически наплевать на всякие моральные устои – Лорд отвечает за народ – народ отвечает за Лорда. Пора показать Дарклину, какова месть Короля.
Эйрис дёрнулся было на Троне, но только зашипел от боли – измученное тело не позволяло таких резких движений. Осознание собственного бессилия в этот момент было настолько удручающим, что…
Эйрис поднялся, подошёл к небольшой напольной вазе с цветами, стоящей недалеко от трона, поднял её. Вгляделся в рисунок – высадка Эйгона и его сестёр на землях Вестероса. Помолчал. Хмыкнул. Затем со всей силы швырнул вазу.
Керамическое украшение залы пролетело по воздуху несколько метров, затем ударилось о пол, разбиваясь на десятки маленьких кусочков, теряясь в воде и перемешиваясь со стебельками цветов.
То же ждало ещё одну вазу – но почему-то звук раскалывания не принёс ожидаемого результата.
Эйрис схватил какой-то цветок и подошёл к напольному факелу. Протянул растение к огню – ближе, ближе… Мягкая зелень растения начала извиваться под гнетом огня, иссыхаться, чернеть, увядать.
Умирать.
У-ми-рать.
Таргариен отбросил прочь обгоревший стебелёк и протянул длинные пальцы над огнём. Худую узкую ладонь приятно ласкали языки пламени.
Ищущего, живого, яркого.
- Пламя и кровь…

Soundtrack

Душа стремилась к чему-то горячему – но не к тёплому. Хотелось ухватить пламя, сжать его в худых ладонях, умыть огнём своё лицо. Хотелось коснуться живого трепещущего тепла, которое способно убивать – хотелось поработить его, ощутить его силу и слабость одновременно.
Не было абсолютно никаких болевых ощущений – костлявые пальцы с отросшими за год ногтями всё  так же ласкал огонь, не опаляя кожу. Эйрис смотрел на языки пламени не моргая, боясь упустить что-то важное, что-то жизненно ценное, что-то весомое.
Не упустит. Потому, что упускать – больше нечего.
Таргариен чувствовал, ощущал и знал наверняка – он чего-то лишился в том проклятом плену. Части себя. Но какой именно – он до сих пор не мог понять. По ряду причин6 из-за боли, ввинчивавшейся в виски не хуже приспособлений пыточных мастеров, из-за навязчивого чувства, что за ним кто-то следует по пятам. Эйрис вполне резонно опасался закрыть на секунду глаза – ему казалось, что вместе со сном придёт осознание того, что он на краю.
На краю.
И дальше – только пропасть.
Сколько раз Таргариен думал, что это всё ему кажется, что он бредит – и что он скоро придёт в себя в той проклятой темнице. И поймёт, что не было никакого Барристана Селми, не было никакой армии, а был и остаётся только Сумеречный Дол, который достоин лишь одного – исчезнуть с лица земли так, словно его и никогда не существовало.
Эйрис зажмурился, прикрыл глаза, глядя на огонь сквозь полуопущенные ресницы – блики огня рассыпались живым рубином, блестели, переливались.
Языки пламени всё так же лизали пальцы.
-Отец вы в порядке?
Эйрис даже не вздрогнул, не вздохнул, не изменил позы – он словно не услышал сына.
Это мягкий голос с вкрадчивыми интонациями – и где только Рейгар сумел их заполучить? Ах да, так всегда говорила его мать…

- Он слишком на тебя похож, - констатирует двадцатидвухлетний Король, переводя внимательный взгляд лиловых глаз с жены на сына. В этом взгляде ещё не пляшет святое пламя чистого безумия, эти глаза ещё блестят жизненной силой и на самом их донышке пляшут бриллиантовые отблески внутреннего огня.
- Он – Таргариен, - фыркнула Рейла таким тоном, словно это всё объясняло.
Для неё это действительно всё расставляло на свои места – но почему его сын должен быть больше похожим на мать, чем на отца, Эйрис не понимал.
У Рейгара цепкий, осторожный взгляд – не такой волевой и стремительно-властный, как у Эйриса, и не такой вольный, как у Рейлы.
- Он пошёл в старых Таргариенов, - с какой-то ноткой гордости произносит Эйрис, впрочем, не отрывая взгляда от жены.
- Хорошо бы, чтобы сходство окончилось лишь одной внешностью, - тихо произносит сестра, крутя браслет на тонком запястье.

Увы или к счастью – надежды Рейлы не оправдались.
- Я? – переспрашивает Король хрипло. – Нет, Рейгар, я не в порядке. И не буду, пока не выжгу в лёд этот проклятый Сумеречный Дол вместе со всеми его жителями, - зло произносит Эйрис, резко разворачиваясь к сыну. – Слышишь, сын? В лёд. Выжечь. Сжечь – дотла. 
Таргариен словно отталкивается худой рукой от напольной вазы с огнём и идёт к Железному Трону. Замирает перед ним, вперив злой взгляд в мечи, веером развернувшиеся над троном.
- Сжечь. Огонь покажет их истинную сущность – сущность предателей… Но перед тем…
А перед тем – отдать всех своим палачам. Они обрадуются и отблагодарят Эйриса за такой щедрый подарок.
-Сэр Баристан и лорд Тайвин спрашивают какие будут действия? Восстание подавленно. Армии распустить?
- Ланнистер вспомнил о своих прямых обязанностях? – с издевкой осведомился Король, саркастически взглянув на сына. – Прогресс.
Армия. Войска.
- Нет, войска пусть остаются там. Я… я хочу видеть собственными глазами, как эти червяки лишатся всего – даже своего имени и крови. Цена предательства везде едина и неоспорима – смерть. Прикажи сиру Барристану взять под стражу всех, кто кровно связан с Дарклинами всех – до единого. Даже детей. Даже младенцев. Даже – беременных женщин, в чреве которых растут бастарды. Этой мерзкой крови не будет больше в Вестеросе.

Сжечь!
Сжечь – дотла.
Эйрис внимательным взглядом усталого измождённого человека – насколько подобное вообще было возможно в случае Таргариена – следил за сыном. Старался отмечать любые детали.
Не сумел.
- Ты… изменился, сын, - тихо, но веско произнёс Король, подходя к наследнику. За тот год, что Эйрис провёл в плену у лорда Сумеречного Дола, Рейгар непозволительно быстро возмужал. Слишком быстро – как для того, чьё дело – править.
Что-то было в Рейгаре тревожное. Парадоксальное. Словно подозрение в примеси какой-то недостойной крови – хотя и быть такого не может, разумеется.
Рейгар – Таргариен, - осёк себя Король. И по праву рождения, и по крови.
В его венах – огонь.
Возможно, следовало прислушаться к словам наследника. Следовало – точно, следовало. Но Эйрис каким-то шестым или сто шестым чувством знал – это не тот момент, когда Рейгар сможет как-то на него повлиять.
Отдать должное сыну надо – он рассуждал здраво, логично и холодно. Всегда. Но сейчас в нём проснулось то, что обожали люди Вестероса и ненавидел лично Эйрис – милосердие.
- Ты слишком много перенял у матери, - проскрипел Король, положив руку на плечо сына и немного его сжав. Рейгар был всего на дюйм или два ниже Эйриса – но сейчас казался много выше. Из-за того, что Король стоял немного ссутулившись – болели рёбра и спина, и ему казалось, что он даже дышать учится по-новому.
Дышать – огнём.
- Рейла обладает слишком большим влиянием на наследника престола, - сухо отрезал Эйрис, отступая на шаг и придирчиво всматриваясь в лицо Рейгара. – А ты должен мыслить самостоятельно! Мыслить – как будущий правитель! Как – Таргариен, - прошипел Король, резко подавшись вперёд.
Между лицами отца и сына оставалось не больше трёх дюймов.
- Пламя и кровь, сын – остальное тебя не должно будоражить.
Эйрис, высказав то, что хотел, моментально перешёл из разъярённого состояния к спокойному и едва не умиротворённому.
- Ты не понимаешь моего гнева, Рейгар, - ответил Король, снова подходя к факелу и окуная пальцы в огонь. – Казнить двух-трёх человек, как это кажется правильным тебе – означает подставить Дарклину вторую щеку. Дать ему возможность…
Эйрис опускал руку ниже, ниже – пока ладонь не легла на горящие угольки, слегка опалив кожу.
Король этого не почувствовал – просто поднял ладонь к лицу и принялся её с интересом осматривать.
- Или тебе понравилось, что твой отец год пробыл в заточении?! – гневно воскликнул Эйрис, повернувшись к сыну. Черты исхудалого лица мгновенно исказила злая, неконтролируемая ярость. – Ты теперь хочешь оставить всё, как есть – но не отомстить за своего отца? Не отомстить тем, кто позарился на кровь Таргариенов? Ты был бы рад, если бы меня замучили до смерти в Сумеречном Доле, - констатировал Король с презрением. – Как… интересно.
Последнее слово Эйрис выдохнул сквозь зубы. Единственное, что удерживало его от возмездия в виде немедленного сожжения Рейгара – то, что ему огонь не навредит.
Огонь у него в крови.
- Плевать мне на восстания! – крикнул Эйрис, не помня себя от гнева. – Плевать мне на весь Вестерос – если потребуется, я выжгу в пепел и эту проклятую землю. Выпущу живой огонь – пусть он сметает всё на своём пути, пока не дойдёт до Стены. И твоё непослушание, - Король снова ухватил сына за плечо костлявыми пальцами, - я расценю как предательство.
Таргариен зло улыбнулся – хотя вряд ли улыбку можно было разглядеть за бородой и усами.
- Ланнистер обломает тебе крылья, Дракон. Ланнистер всадит нож тебе в спину – он только и ждёт, как бы убрать тебя – и меня – с дороги, - прошипел Эйрис.
-Отец, подобного не было с момента высадки Эйгона.
- Значит, будет! – перебил сына Король, сердито взглянув на Рейгара. – Будет! Во мне течёт кровь Валлирии, во мне течёт огонь, и мне решать, что к чему. Дарклинов – всех, до единого, а так же тех, кто связан с ними родственными, кровными или брачными узами – взять под стражу. И Холлардов – о да… Настал мой черёд… дёргать… за ниточки их жизней…

- И, судя по тому, что я слышал, - негромко, вкрадчиво начал Эйрис, - ты отнюдь не безнадёжен. В твоих руках, возможно, королевство возвысится… Но откуда взялся столь заметный политический прогресс? За год, тем более. Это заговор против меня, сын? – неприятным менторским тоном поинтересовался Эйрис, словно позабыв о том, что уже задавал похожий вопрос. – Конечно, заговор, - начал бормотать король себе под нос, потирая костлявые ладони. – Одному нужна корона, второму – трон, третьему – земли... И никто не думает, никто не переживает – лишь бы козни и козни… Кровь, кровь – сжечь всех, всех – дотла…
Бормотание Короля вскоре перешло в свистящий шепот, затем и вовсе съехало на нет. Он всё так же судорожно, рвано двигался, продолжая потирать ладони – успокаивающий жест, который в данный момент не имел своей власти и силы над безумием Таргариена.
- Встань! – взревел Эйрис, увидев, как Рейегар упал на колени. – Поднимись сейчас же! – прошипел он не хуже гадюки, в миг оказавшись перед сыном. – Немедленно! Ты Таргариен, ты кронпринц, а ведёшь себя словно какой-то глупый простолюдин! Немедленно поднимись – ты слышал меня?! Таргариены не падают на колени! Таргариены не просят! И Таргариены не прощают… Пламя и кровь – да-да, пламя и кровь, сжечь их, сжечь их всех!
Вдруг ни с того ни с сего Эйрис залился сатанинским хохотом, немного отклонив голову назад. Он смеялся, пока на глазах не выступили слёзы – а затем так же быстро и обрывисто прекратил хохотать, как и начал. Он посмотрел на Железный Трон с непередаваемой ненавистью, и прошипел:
- И его – тоже – сжечь… сжечь… И вернутся в Валлирию – рок уже не властен над землями древней империи… Там драконы – драконы – и во мне кровь дракона…
Интонации сына окончательно вывели Короля из себя. Он за какие-то считанные секунды оказался около напольного факела, ухватил костлявыми пальцами пригоршню раскалённых углей и швырнул на пол. В воздухе послышался отчётливый запах горелой ткани – тлели бинты, краев которых коснулись горящие угольки.
Эйрис совершенно не обратил на это внимания. Он снова зачерпнул пригоршню угольков – ещё горящих – и поднёс их ближе к лицу.
- Сжечь их. Выжги под корень этот проклятый род! О да, - подняв голову к потолку, смаковал Эйрис, перебирая угольки, - сжечь. Но мирийку… мирийка так просто не отделается… Эту змею отправь к палачам – пусть они на площади лишат её своей природы, а затем – в огонь, в огонь, всех в огонь…
Таргариен бросил угольки – кожа на ладонях покраснела, между пальцев был заметен пепел и гарь.
А потом посмотрим…
- Прикажи алхимикам приготовить столько живого огня, сколько возможно в такие краткие сроки – я предам огню все земли Дарклинов. И их – всех – тоже.

Ответ Рейегара только разозлил Эйриса.
- Мне не мерещатся заговоры, сын, - украдкой оглянувшись, прохрипел Король. – Мне ничего не мерещится – я уверен, что заговоры плетутся за моей спиной! И за твоей, кстати, тоже, - уже менторским тоном закончил Таргариен.
Пожалуй, тот факт, что он абсолютно не управлял сменой настроений, был правдой – Король сам соглашался с такой правдой. Но, вопреки здравому смыслу, не видел в этом ничего плохого. В конце концов, он – правитель Вестероса. Кто будет ему указывать?
- Ты вынужден был вникать во все детали, - передразнил сына Эйрис с презрительным выражением лица. Он нервно дернул себя за бороду – словно пытался распутать узелок, но вдруг решил его оторвать – и недоверчиво посмотрел на Рейегара.
- Совет – сборище глупцов! – отрезал Таргариен, гневно сузив глаза. – Не поддавайся на их мелкие и жадные провокации, и тем более – на их лесть. Это черви и мерзавцы, а ты – кровь и огонь.
Неужели… неужели – да, точно, эти отродья повлияли на сына он порой так впечатлителен, так меланхоличен… И зачем? И Рейла… Боги, Рейла, ну почему он так на неё похож?!
Следующие слова Рейегара на несколько минут повергли Короля в полнейший шок.
- Что значит – прекратили работу?! Прекратили?! – завопил Эйрис, ударяя по наполному факелу – основание из кованого металла перевернулось, плоская жаровня с грохотом упала на пол – эхо ещё долго гуляло по тронному залу, а угли тут же начали тлеть и таять черным дымом.
- Прекратили! Прекратили! Да как они посмели?! – взбешенный, Таргариен даже не замечал, что мечется от одной стены зала к другой, постоянно поправляя волосы или бороду, потирая ладони, цепляя длинными ногтями перевязку бинтов на предплечьях и кистях. – НЕ БЫЛО ТАКОГО ПРИКАЗА!
Взвыв, как раненый зверь, Эйрис схватил подставку для цветов и что было силы швырнул ею об стену. Гулкое эхо заиграло точеными переливами, отшлифованные ноты искажались, отражаясь от высоких стен и терялись где-то вдали.
- Я их сожгу, я их уничтожу – у-нич-то-жу! Мерзкие, гнилые создания, посмевшие пойти наперекор моей воле! – бесновался Эйрис. – О, они получат сполна – все, все получат сполна!
На этих словах Король зашелся сатанинским хохотом, который, впрочем, очень быстро перешел в надсадный кашель.
- Ничего,- бормотал Таргариен, утирая рот рукавом, - ничего… пока что я король, они узнают гнев дракона… нет! – Эйрис развернулся к сыну и отчётливо произнёс: - Отдай немедленный приказ создать как можно больше – слышишь?! – живого огня. Столько, сколько могут – и ещё больше. Сумеречный Дол погибнет в огне, погибнет в пепле – и Дарклины поплатятся за свою измену… смерть! Смерть! О – и Холларды… Холларды не сбегут… Я их… Холлард поплатится…
Эйрис подошел к Железному Трону и стало опустился на него. По пальцам левой руки текли маленькие ручейки крови – наверное, швыряя предметы, он перенапряг руки, и раны снова открылись.
Ничего. В его крови – огонь.