Королевская Гавань в силу своего столичного положения была не только самым блистательным городом и большим портом Вестероса, но ещё и самой глубокой и зловонной его клоакой. Все, кто так или иначе жаждал богатства и славы, от межевых рыцарей и честолюбивых мейстеров до смазливых шлюх и удачливых жуликов, слетались сюда, как мухи на мёд.
Оберин видел столицу впервые и теперь с искренним любопытством оглядывался по сторонам, сравнивая Королевскую Гавань с виденными за морем Вольными Городами и стараясь толком оценить достоинства и недостатки. В конце концов, Мартелл пришёл к выводу, что город ему не по душе: слишком суетный для столицы и чересчур серый, невзрачный для главного королевского порта. К тому же Оберину подумалось, что Элии вряд ли здесь хорошо: город в равной степени воняет нечистотами и недоброжелательностью. Мысль о том, что он сможет хотя бы на время отвлечь сестру от здешних "красот" и развлечь её в возможных печалях, утешала, и на ней дорниец в итоге и сосредоточился.
Его ждали, и всё же Оберин предпочёл заблаговременно снятый для него в городе дом, а не покои во дворце. Искушение быть поближе к сестре, конечно, велико, но оказываться чересчур близко к Таргариенам, не разобравшись сперва, что к чему и кто с кем, не слишком хотелось.
Мартеллу понадобилось немало времени, чтобы привести себя в порядок после долгой дороги и сумасшедшей скачки, которую он устроил под конец пути, поэтому в ворота Красного Замка Змей въехал уже на закате. При свете медленно ползущего к горизонту солнца стены королевского замка и впрямь казались выкрашенными кровью, и в этом виделось отнюдь не доброе предзнаменование. Оберин нахмурился, рассердившись на себя за столь бурные чувства: обычно ему не были свойственны столь по-женски поэтические переживания. Оставив коня на попечение оруженосца и слуг, он попросил доложить о себе кронпринцеесе.
Дама, отправившаяся с этим поручением, сообщила, что её высочество отошла, но, без сомнения, рада будет видеть своего дорогого брата, поэтому сира Оберина просят подождать в приёмной. Мартелл поблагодарил, скупо улыбнувшись, и последовал за вестницей.
Гостиная Элии показалась Оберину уютной, словно шкатулка изнутри обитая бархатом. Улыбаясь мыслям о сестре и с благодарностью приняв кубок золотого дорнийского, Змей опустился в кресло, блаженно вытянул длинные ноги и уставился в окно на гаснущий закат. Хотелось, чтобы Элия не заставила себя долго ждать, им многое предстояло обсудить.